Меню
| •Жития святых | Рассказы для детей | Стихи | Воспитание | Бди | Детский Фотоальбом | Тематические ссылки | Разное |
|
Художник Владимир Алексеев |
Валерий Воскобойников Первая обитель (Нестор Летописец и печерские старцы) |
Во
времена великого князя Владимира Святославовича жил в селе Берестово человек
по имени Иларион. Село было большое, старинное, стояло оно недалеко от Киева,
на берегу Днепра. Кругом на песчаных холмах росли вековые сосны, и, когда
захотел великий князь выстроить себе терем в селе Берестово, чтобы отдыхать
от государственных забот, срубили сорок этих сосен, наделали из них брёвен,
да и сложили палаты.
Из таких же брёвен построили и церковь, а назвали её в честь святых апостолов. Иларион был в этой церкви священником.
Православная вера лишь недавно пришла на Русь, и среди русских жителей было немного людей, познавших книжную мудрость. Да и книг тогда было немного, их только начинали переписывать: какие — с греческих, а какие — с тех, что перевели на славянский язык великие учители — братья Кирилл и Мефодий. Иларион же был человеком учёным, книги, прочитывая, старался запоминать наизусть, чтобы они всегда были при нём. Жил он жизнью доброй, благочестивой - не обижал никого ни словом, ни делом. А если кто нуждался в помощи, Иларион узнавал первым и сразу приходил.
На вершине одного из ближних холмов, поросшей соснами столь огромными, что казалось — верхушки их достают небо, выкопал себе Иларион маленькую пещерку. В храме вёл он службу лишь в урочные часы, а когда церковь закрывалась, душа требовала продолжения молитвы. Иларион и уходил для этого в свою пещерку. Там у него были небольшая иконка, глиняная лампада с маслом и фитилём. Стены в пещере были песчаные, воздух чистый, сухой, и при неярком свете лампады иногда с вечера до утра молил Иларион Господа о спасении всех людей.
После смерти Владимира Святославовича его сын, великий князь Ярослав Мудрый, призвал священника Илариона в Киев: “Поручаю тебе многотрудное дело. Ты книги читаешь, тебе всякие языки понятны — кому, как не тебе, и ехать через земли, народы и королевства в Париж с почётным посольством и дочерью моей княжной Анной”.
В Париже в 1048 году стала русская княжна Анна Ярославна французской королевой, женой короля Генриха I.
А Иларион выполнил поручение и вернулся к великому князю. Хотел он снова отправиться в Берестово, да и по пещерке своей соскучился, но тут его избрали митрополитом — главой Русской Православной Церкви. Прежде ею руководили греки, Иларион же стал первым митрополитом, для кого русский язык — родной. А ещё Иларион прославился своей книгой, она называется “Слово о законе и благодати”. Книга та рассказывала о великой роли христианства и судьбе Руси среди других народов и государств.
Только пустовала его пещерка на высоком холме над Днепром. Никто не зажигал там лампаду, никто не молился о спасении души.
А быть может, ждала пещера, когда поселится в ней новый человек. Имя его было Антоний.
Антоний родился на Черниговской земле, в городе Любече. С юных лет мечтал он стать иноком, принять монашество. Однажды вышел он из дому и пошёл пешком в сторону Византии.
Дорог тогда было мало. Повсюду росли густые леса, в них бродили дикие звери, жили лихие люди. Но у Антония было доброе сердце, а доброе сердце — главный помощник и на своей земле, и на чужой. Антоний прошёл через леса, топи и степь, переправился через реки и море и добрался до Константинополя. Константинополь был великим городом и столицей той великой империи, куда шёл Антоний,— Византии. На Руси этот город называли Царьградом.
Ещё дома Антоний услышал рассказ старого воина. Где-то недалеко от Царьграда есть священная гора Афон и нет на земле места красивее. И живут там святые люди — монахи.
Для того и прошёл через многие опасности юноша, чтобы люди эти приняли его к себе в монастырь.
Жители Царьграда показали Антонию, как дойти до Афона.
Антоний встретил на святой горе многих иноков, живших в трудах и постоянных молитвах Господу, удивился и обрадовался их жизни. Искренняя молитва очищает душу, и становится душа человека светлой и лёгкой, словно ангел небесный. Поэтому не было среди монахов ни злобы, ни жадности. Всё у них было общее — имущество, пища, радости. Как раз о такой жизни и мечтал юный Антоний. И стал он умолять игумена — старшего над иноками,— чтобы тот принял его в обитель.
— Хочу, как вы, возвыситься над человеческой природой и, любя Господа, приблизиться к Нему!
Игумен был стар и строг. Посмотрел он на Антония так, словно все его потаённые мысли прочитал, а потом улыбнулся печально.
— Жизнь инока трудна, она полна невзгод и лишений,— проговорил он.— Вижу, мы кажемся тебе сродни ангелам. Но ангелы не мёрзнут и не голодают. Мы же постоянно постимся, питаясь лишь хлебом с водой, а постели наши холодны и жёстки. Отказываясь ублажать тело, мы стараемся возвыситься духом. Твёрдо ли ты решил, чтобы после не каяться?
— Решение моё твёрдо. Я пришёл к вам с Руси и молю: прими меня в вашу обитель!
Старец вновь улыбнулся. И юный Антоний удивился переменившемуся его взгляду: теперь глаза игумена были не пронзительно строгими, а лучились заботливой добротой.
Стал Антоний в монастыре самым послушным и старательным иноком. На работах был усерднее многих и задолго до восхода поднимался с жёсткой постели для молитвы. Шло время. Мало-помалу стал он главным помощником игумену и наставником для других. Однажды призвал его игумен: “Антоний, ты сам видишь, как мы тебя полюбили, но долг перед Господом превыше всего! Возвращайся в Русскую землю! Помоги живущим там утвердиться в вере Христовой”.
И отправился Антоний знакомым путём на родину. И пришёл в город Киев. Вблизи Киева он поселился в пустой пещере, которую когда-то выкопали для жилья варяги. Скоро люди заговорили о молодом отшельнике, который питается лишь чёрным хлебом, запивая его водой, да постоянно молится.
Но тут наступили для Руси смутные времена. После смерти великого князя Владимира Святославовича Киевом на несколько лет завладел его приёмный сын, Святополк Окаянный. Многих русских людей перебил этот Святополк, и даже своих братьев Бориса и Глеба. От такого злодейства ушёл Антоний снова на святую гору. Монахи ему обрадовались, игумен встретил как сына родного. Но спустя немного времени он призвал его к себе и опять направил в Русскую землю: “Знаю, ждут тебя на родине и радости, и печали. Но ты недоброе одолеешь и станешь отцом и наставником многих иноков. Иди же!”
А к тому времени в Киев вошёл уже великий князь Ярослав Мудрый с новгородской дружиной.
Вернулся Антоний на Днепр и возле села Берестово на высоком холме среди сосен увидел пустую пещеру — ту самую, что вырыл когда-то Иларион.
Так перестала пустовать Иларионова пещера и вновь обрела святого человека. С тех пор стали называть её Антониевой.
И опять в округе заговорили об иноке-отшельнике, который живёт в пещере, питается лишь хлебом с водой, и то не каждый день, зато всякий день и всякую ночь проводит в молитве. И стали приходить к нему люди за благословением. Кто в опасный поход отправлялся, кто трудное дело замышлял, кто просто жениться хотел — все шли к Антонию. И детей к нему приносили, и убогих вели, чтобы помолился за них перед Господом.
Некоторые люди, придя к иноку, так с ним и оставались. Оказался среди них однажды и совсем юный Феодосии. Тогда один лишь Антоний разглядел в нём будущего святого и наставника.
Феодосии родился в маленьком городке Василёве, недалеко от Киева. Но потом благочестивые его родители со всем своим хозяйством перебрались в Курск. В Курске больше всего Феодосию нравилось ходить в церковь и слушать чтение божественных книг. Уж и соседи удивлялись, и родители не всегда его хвалили: все дети около домов в игры играют, бегают с громкими криками, а Феодосий из церкви выходить не желает. Купили ему новую красивую одежду, а он просит оставить ему простую, старую. Отец ему про воинские доблести да про торговые дела говорит, а он словами из Священного Писания отвечает. Зато как отдали его в учение грамоте, тут он всех опередил, удивлял старанием и учеников, и учителей.
Феодосию исполнилось тринадцать лет, когда умер его отец. Прошло после похорон недели две. Приходит как-то мать домой, а сына нет.
“На поле он, со смердами работает,— успокоили соседи, посмеиваясь.— Не веришь — сама погляди, как он за плугом ходит”.
Мать пошла на поле — и правда, сын вместе с крестьянами землю пашет. И одет, как они, в грубые старые одежды. Схватила она его за руку и насильно привела домой.
А была она женщиной рослой, широкоплечей, с большой силой. И когда разговаривала в доме, а люди не видели её, думали, что это мужчина говорит.
“Нельзя тебе на поле работать! Ты не смерд, ты в богатой семье родился! — ругала мать Феодосия.— Не позорь семью, надень красивые одежды и иди с детьми поиграй”.
Но на другой день, едва мать за порог, Феодосии надел то, что бедные люди носят, и снова пошёл со смердами работать.
Тут уж мать разъярилась и сильно побила его.
“Ты будешь жить по моей воле!” — кричала она.
Отрок молча все побои вытерпел, и ей даже показалось, что он смирился.
Но через несколько дней услышал Феодосий рассказ о местах, где нёс своё божественное служение Спаситель — Иисус Христос. То говорили странники. Они вернулись недавно из долгого странствия, из Иерусалима, и скоро снова собирались пойти в Святую Землю. Феодосий и прежде постоянно думал, что делать, как жить, чтобы спасти свою душу. Он видел, что дни у многих людей проходят в грехе: они то и дело обманывают друг друга, обижают, не сдерживают ни злых чувств, ни злых поступков. Он же стремился быть таким, каким повелел Господь,— каждого любить и каждому прощать.
И решил Феодосии тайно от матери уйти вместе со странниками, чтобы поклониться святым местам.
До рассвета, когда все в доме спали — и мать, и слуги,— он тихо выбрался на улицу и в утренних сумерках прокрался к месту, которое назначили ему странники. Из дома он не взял ничего. На нём была лишь ветхая одежда.
Хорошо было идти полями и лесами! Над головой небо просторное, голубое! В небе птицы поют, лицо добрые ветра обдувают, а вокруг весёлые попутчики. Странствовали налегке, питались чем подадут, а ночевали там, где настигал вечер.
Но мать на третьи сутки догнала их, избила сына, связала и поволокла домой. Много дней просидел он взаперти, а мать кричала ему из-за двери: “Ты же сын мой единственный! Кому передам имущество, что мы нажили с твоим отцом! Да я же люблю тебя больше всего на свете! Молю, не покидай меня больше никогда! Наследуй имущество: и дом, и земли. А хочешь — невесту тебе найду, пригожую лицом и богатую!”
Во
времена великого князя Владимира Святославовича жил в селе Берестово человек
по имени Иларион. Село было большое, старинное, стояло оно недалеко от Киева,
на берегу Днепра. Кругом на песчаных холмах росли вековые сосны, и, когда захотел
великий князь выстроить себе терем в селе Берестово, чтобы отдыхать от государственных
забот, срубили сорок этих сосен, наделали из них брёвен, да и сложили палаты.
Но молча сидел связанный Феодосии.
А когда мать освободила его, пошёл в церковь и стал помогать там в любой чёрной работе. Мать тоже не успокаивалась, то била его, то наряжала — и стала ему невесту искать.
Но Феодосии снова тайно убежал в другой город и поселился в доме у священника. Мать и там его отыскала, в который раз избила, привела домой и заперла.
“Сколько ни убегай, я тебя всё равно найду и заставлю жить так, как я желаю!” — сказала она ему.
Однако когда она отлучилась на несколько дней по делам, Феодосии снова выбрался из дому, и на этот раз ему удалось дойти до окрестностей Киева.
Теперь он решил поступить в монастырь и жить той святой жизнью, которой жили иноки.
Он обошёл несколько монастырей. Их создавали приезжие греки. И всюду ему отвечали: “Уж больно ты юн, отрок! Поживи дома, повзрослей, потом и приходи”.
Наконец пришёл Феодосии к пещере, где жил Антоний с несколькими монахами. Упал он на колени перед Антонием, заплакал и стал умолять принять его в свою обитель.
Антоний был ещё не стар. Лишь юному Феодосию казался он пожилым мужем. Но возраст души не высчитывают годами. А душою был Антоний мудр и зрел.
“Чадо, жизнь инока трудна, она полна невзгод и лишений,— проговорил он те слова, которые когда-то сказал ему афонский игумен.— Сможешь ли ты, живя здесь, снести наши трудности?”
Но внутренним взором своим он уже разглядел того человека, который создаст в Киевской Руси главную обитель. А уж от неё, как от ствола ветви, будут расти и другие монастыри.
Поднял Антоний с колен юного Феодосия, благословил его и отвёл к Никону, которого уже тогда называли великим. Был Никон священником и начал первое на Руси летописание.
“Это Феодосии. Постриги его в иноки и облеки в монашескую одежду,— попросил Антоний.— Таков наш новый брат”.
Мать Феодосия искала сына, не могла найти и плакала о нём, как о покойнике. Потом соседи надоумили её объявить награду тому, кто сообщит хоть что-то о сыне.
Скоро пришли люди из Киева и сказали, что видели отрока там. Мать не убоялась долгого пути и поспешила в Киев. Много пристанищ она обошла, пока не узнала, где теперь обитает сын.
Долго она стояла у пещеры Антония, чтобы спросить его о Феодосии. А как заговорила, как получила подтверждение от мудрого старца, что сын здесь, так стала кричать рыдая:
— Не выведешь моего сына наружу — сейчас же погублю себя, умру страшной смертью перед твоей пещерой!
Антоний ушёл в пещеру и стал просить Феодосия выйти к матери. Феодосий послушался. И мать, увидев сына, зарыдала вновь.
— Ты же у меня сытый был, гладкий, румяный, а теперь — бледный, худой, умученный. Одни глаза на теле! До чего довели тебя твои моления. Вернись домой, делай всё что угодно, только не покидай меня! Я ж тебя дорогими сластями буду потчевать, лучшую боярскую одежду тебе куплю, самую красивую невесту отыщу, только вернись!
Покачал головой в ответ Феодосии, а потом проговорил:
— Если и вправду хочешь видеть меня чаще, есть монастырь святого Николая, он неподалёку, туда женщин берут, пойди и стань там монахиней.
Всю ночь молился Феодосии о матери. И та впервые поступила, как просил сын: раздала имущество бедным, стала монахиней.
Она часто приходила для бесед со святым Антонием и сыном.
Сердце её, прежде гневливое, успокоилось, и она жила долго и счастливо.
Антоний был уже знаменит по всей Русской земле. Когда умер великий князь Ярослав Мудрый, киевский престол занял его сын, Изяслав. Со всею своею дружиной подошёл Изяслав к Антониевой пещере, чтобы испросить благословения у великого старца.
Прославленные воины окружали князя, знаменитые бояре. Одежды их были расшиты золотом, сверкали дорогие доспехи, внизу у подножия холма ржали их кони. И все они робко стояли у входа в пещеру, а когда Антоний к ним вышел, опустились перед ним на колени, смиренно склонили головы. Старец же был в скромных иноческих одеждах и стоял над ними тих и задумчив. Печально было лицо Антония, потому что предвидел он череду мрачных событий на Русской земле, когда братья пойдут войною на братьев. Благословил он князя с дружиной, отпустил их, а сам так же печально вернулся в пещеру.
— Отче, скажи нам, почему ты так грустен, почему слёзы текут из глаз твоих? — подступили к нему с вопросом Никон и Феодосии.
— Плачу я за всю Русскую землю. Ибо даже те воины и бояре, что сегодня пришли сюда вместе с князем, скоро начнут убивать друг друга. И молитва моя не в силах остановить их злые страсти.
...А к пещере приходило всё больше людей, молили они Антония принять их иноками. Но пещера была тесна. Её постоянно раскапывали вширь, делали новые кельи.
Жил в обители древний инок по имени Иеремия. Он хорошо помнил даже те далёкие дни, когда крестилась Русь.
Иеремия обладал даром предвидения. Однажды подошёл он к Антонию и сказал:
— Едут к нам два знатных молодых человека, будут просить тебя постричь их в иноки. Однако много скорбей принесёт тебе это пострижение.
— Нет, Иеремия, ты предвидишь только близкие печали. Но мы их переживём, а потом наступят добрые дни. Один из тех молодых людей, что спешат сюда, станет нашим игуменом.— И Антоний пошёл к выходу из пещеры.
По склону холма верхом на статных конях поднимались два молодых человека, два княжеских приближённых.
Первый, Варлаам, был внуком самого Вышаты. А происходил Вышата из рода знаменитого Добрыни. Богатырь Добрыня был дядей и воспитателем великого князя Владимира, крестителя Руси. Не раз он спасал юного князя. А сын Добрыни, новгородский посадник Константин, спасал Ярослава Мудрого от войска Святополка Окаянного. И потому заслугами своими род Добрыни считался на Руси близким роду великих князей. Знаменитый воевода Вышата, внук Добрыни, не оставил в беде — не кинул когда-то в чужой земле — шесть тысяч русских безоружных воинов. Их выбросило на берег штормовое море, потопив корабли. Остались они без доспехов, без еды, в чём были — беспомощные, словно дети.
Многие знатные бояре покинули их, уплыли в Киев. Один Вышата добровольно присоединился к ним, прошёл через позорный вражий плен вместе с ними, был ослеплён, но вызволил беззащитных бойцов и привёл их на родину. В Киеве его уважал каждый житель. Молодого Варлаама считали продолжателем славы этого рода.
Второй молодой человек, Ефрем, был любимцем великого князя Изяслава.
А теперь они спрыгнули с коней, сбросили у ног Антония дорогие свои одежды, заморские украшения и встали на колени.
Варлаам сказал просительно: “Прими нас в свою обитель, святой отец! Не нужны нам богатства этого мира, а хотим просветления души”.
Антоний не сразу дал согласие. Он долго с ними беседовал, уговаривал не спешить, испытывал многими вопросами. Потом отвёл их, как отводил и Феодосия, к Никону и сказал; “Постриги их, одень в иноческое платье”.
День не успел кончиться, а уже стояла перед Антониевой пещерой вся великокняжеская дружина. Из пещеры навстречу им вышел Никон.
Его схватили, увезли в Киев.
“Зачем бояр моих, да ещё самых знатных, сманиваешь к себе в иноки! — гневался великий князь Изяслав.— Я на твоё не посягаю — и ты моего не тронь! Ты постригал их, ты и верни им воинское обличье! Иначе заточу в темницу всех монахов, а пещеру велю засыпать! ”
Пришлось тогда Антонию вместе с иноками поспешно и тайно уходить от княжеского гнева в другое, безопасное место. И так получалось, что прав оказывался древний старик Иеремия. Но жена князя, дочка польского короля Болеслава, усмирила своего супруга, усовестила.
Три дня посланники княжеские разыскивали святого Антония. Князь просил простить его и вернуться назад в пещеру.
Так Варлаам и Ефрем остались в иноках, и стало сбываться предвидение Антония.
Каждое утро к Антониевой пещере собирались с разных земель Руси больные люди.
“Старче, умоляем тебя, исцели нас от наших болезней!” — просили они.
Антоний не желал мирской славы и потому скрывал, что обладает силой врачевания. Все знали, что питался он только хлебом с водой да травами, которые собирал поблизости, и потому не удивлялись, когда старец говорил, протягивая несколько листьев: “Ешь эту травочку, я и сам ею питаюсь, она поможет”.
Антоний тем временем возлагал руки на голову больного.
И страждущие излечивались. Они возвращались домой уже полные сил и рассказывали соседям о чудесном старце. И соседи, если у кого был дома больной, сразу отправлялись с ним к Антониевой пещере.
Но пришли однажды и князья — великий князь Изяслав, его братья Святослав и Всеволод. А с ними — знаменитый варяжский воин Шимон. Лица их были серьёзны и строги.
— Знаю, за благословением вы ко мне пришли,— сказал Антоний, выйдя из пещеры.
— Ты прав, старче,— отвечал великий князь.— Идёт на Русь несметными толпами новый народ. У него уже и прозвище есть — половцы. Хотим ему дать битву на реке Альте.
— Хотел бы я вам обещать лёгкой победы, да вижу другое,— отвечал им Антоний.— Идите, князья, на битву, ибо нельзя отдавать родную землю на поругание.
— Скажи, что с нами будет? Победим ли? — спросил хмуро Изяслав.
— Сражайтесь, князья, ибо другого пути у вас нет. Однако знайте: в этой битве дружины ваши будут разбиты, а вы разбежитесь по разным городам. И с того дня разгорятся княжеские междоусобицы. Буду за вас молить Господа, но моей молитвы достанет лишь на то, чтобы сохранить ваши жизни. Ты же, воин,— и Антоний повернулся к варягу Шимону,— ты очнёшься на поле битвы среди груды мёртвых тел и проживёшь ещё долго, а потом будешь первым, кого похоронят в каменной церкви, что воздвигнут рядом с этим холмом.
— Хорошо же твоё благословение! — сказал Изяслав с усмешкой.— Мы пришли к тебе за подмогой, а ты нам пророчишь поражение.
— То не я пророчу, то правда говорит. В этом и есть моя подмога. Идите. Мне тоже пора идти, буду молить Господа за вас и за воинов ваших.
Прошло немного времени, и слова старца сбылись полностью. Битва с половцами на реке Альте произошла ночью. Много воинов было побито тогда. Князья с остатками дружин бежали — кто в Чернигов, кто в Киев. Шимон же очнулся среди дня, заваленный телами убитых бойцов.
И с тех пор начались на Руси печали. То князя Изяслава свергали с престола и прогоняли из Киева. Потом он приходил с войсками польского короля Болеслава. Потом его снова изгоняли. Одни братья и племянники объединялись против других. А те воины, которые недавно сражались вместе, теперь рубили головы друг другу. И страдали русские земли от бесконечных княжеских распрей.
Однажды после общей трапезы Антоний собрал в пещере иноков и объявил им: “Хочу покинуть вас, братья, и жить один, как когда-то в прежние годы. Я поставлю вам игумена, а сам выкопаю себе келью неподалёку, в соседнем холме”.
Он поставил игуменом Варлаама, того, что из рода Добрыни. О богатыре Добрыне к этому времени народ уже складывал былины. Сам же Антоний выкопал себе новую пещеру и затворился в ней, так что многие иноки не видели уже более его никогда, только рассказывали о нём легенды. А он жил в постоянном посте и молитвах за Русскую землю.
Скоро в старой пещере стало совсем тесно. И тогда Варлаам с монахами решили построить церковь снаружи. Пришли они к святому Антонию, рассказали ему о решении, и он благословил их на этот труд. Поставили иноки своими руками церковь из брёвен и назвали её в честь Успения Пресвятой Богородицы.
Князь Изяслав приказал построить в Киеве каменный храм в честь святого великомученика Димитрия, потому что при крещении был назван его именем. А при храме он решил создать монастырь и взял туда игуменом Варлаама. И тогда иноки снова пришли к Антонию.
— Мы не стали бы нарушать твоё уединение, но пойми нас: мы остались без пастыря. Поставь нам игумена.
— Пусть будет у вас игуменом тот, кто отличается послушанием и кротостью, тот, кто добрей и заботливей всех. А кто он — подумайте сами.
— Такой есть только один у нас. Он духовным обликом подобен тебе, а зовут его — Феодосии.
И тогда Антоний благословил Феодосия на игуменство. К тому времени уже несколько лет Феодосии по повелению Антония был поставлен священником и заменял великого Никона, исполняя божественную службу.
Теперь стал Феодосии игуменом. Осмотрел он окрестности и повелел разбить огород. Иноки питались скудно: принесут им иногда ржаной хлеб — вот и есть пища, а не принесут, особенно зимою,— так и голодают. Зато вода была поблизости в достатке. Теперь иноки стали выращивать овощи, а овощ всякому человеку полезен.
Телом Феодосии пошёл в родителей, был могуч и крепок. И много лет, даже став игуменом, носил на высокий берег воду и дрова для братьев. Вечером каждый из иноков получал свою порцию зерна. Зерно это надо было растереть в ступе, чтобы днём испечь из него хлеб. По ночам Феодосии незаметно брал зерно у самых слабых и растирал его. Утром же слабые просыпались и удивлялись чуду: у них была намолота мука. А Феодосии к этому времени уже находился в церкви, готовился к служению.
Однажды у входа в пещеру появился семнадцатилетний юноша. Со слезами на глазах стал он умолять Феодосия принять его в обитель.
“Чадо, жизнь инока трудна, она полна невзгод и лишений, — сказал Феодосии те же слова, которые говорил ему когда-то Антоний.— Сможешь ли ты, живя здесь, снести наши трудности?” Он спрашивал так, но уже понимал, что пришёл один из тех, кто продолжит их молитву за Русскую землю. И повелел постричь этого юношу в иноки. Звали его — Нестор.
С годами к его имени добавилось ещё одно — Летописец. Так его и будут звать в следующие века: Нестор Летописец.
Нестор в юные годы сам выучил греческий и потому мог читать многие книги, которые на Руси не успели перевести. А ещё он умел слушать. И ему любили рассказывать. Сядет с ним рядом древний старик, который когда-то, во времена князя Владимира, был воином, и рассказывает о своих походах. А Нестор затаённо слушает и запоминает.
“Ты бы записывал эти предания,— посоветовал юноше Феодосии.— Тебя Господь наградил редким даром: люди тебе о своём прошлом рассказывают — нельзя, чтобы этот дар пропал попусту. Записывай, чтобы и внуки сегодняшних жителей помнили о героях своей земли”.
И тогда Нестор, смущаясь, показал Феодосию первые свои записи, что делал на отдельных листах.
Игумен прочитал их и одобрил.
Однажды Феодосии собрался в Киев и сказал: “Пойдём со мною, Нестор, в один дом. Что услышишь там, то и записывай”.
И пришли они в терем к знаменитому боярину Иоанну. Был Иоанн отцом того самого Варлаама, который ушёл без княжеского позволения в Печерскую обитель, а со временем стал игуменом.
“Иоанн тебе многие тайны истории русской откроет,— говорил ещё по дороге Феодосии,— он — сын Вышаты, воеводы Ярослава Мудрого. А Вышата помнил предания о земле Русской от самого Добрыни. А Добрыня мужал в доме великой княгини Ольги. Сестра Добрыни, Малуша, была женою самого Святослава. Иоанн мне друг, но человек он молчаливый, сам больше любит слушать, а не рассказывать. Тебе же — расскажет, хотя ты и юн. И тогда перед тобою раскроется, откуда есть пошла земля Русская. А то ведь многие уже небылиц насочиняли”.
Терем Иоанна отличался и размерами, и красой. Феодосия с юным Нестором хозяева встретили уважительно, с почтением. Сам боярин был ещё не дряхл и крепок. А жена его, Мария, сразу захотела угостить юного Нестора сдобными пирогами. Инок засмущался: как быть? С одной стороны, неловко отказываться, когда такие знаменитые люди тебя угощают. А с другой — не положено ему есть столь роскошную еду, да он и сам не желает.
Феодосии его сразу и выручил. Сокрушённо покачал головой и рассмеялся подружески:
— Ох, Мария, Мария, оставь инока, не смущай его вашей пищей. Инок живёт в посте и воздержании, а ты его пирогами потчуешь. Прикажи-ка принести свежей воды, вот и будет ему угощение.
В первый раз беседовал в основном Феодосии. Наставлял хозяев в православном образе жизни, а те слушали со вниманием. А когда кончился разговор, Мария вдруг и спросила:
— Скажи, Феодосий, правду ли говорят, что тебе не только прошедшая жизнь видна, но и будущая? Сколько лет я проживу, ты можешь мне предсказать?
Нестору от такого вопроса боярыни даже страшно сделалось. А Феодосии взглянул на неё спокойно и ответил:
— Знаю я и год, и день твоей кончины, но тебе не скажу: ни к чему тебе это ведать пока. Скажу лишь одно: живи в спокойствии, а кончина твоя не скоро. И ещё вижу: где тело моё будет похоронено, там и тебя через несколько дней погребут.
Прошло много лет, а Нестор не мог забыть это пророчество. И однажды, когда уже года Нестора подходили к старости и были написаны им многие страницы летописи, а мощи святого Феодосия покоились в пещере, закралось к нему в душу сомнение: неужели ошибся святой старец в своём предсказании? Боярыня Мария жива, хоть и дряхлая совсем. И как же станут её хоронить в пещеру к Феодосию?
Но в августе 1091 года иноки Печерского монастыря, собравшись вместе, порешили перенести мощи великого старца в каменную церковь Пресвятой Богородицы, которая была построена его трудами, как и весь монастырь. А почётное дело — раскопать мощи — поручили они самому Нестору Летописцу. В ту ночь произошло немало чудес, о них Нестор тоже написал. Но главное чудо случилось через два дня. Восемнадцать лет мощи Феодосия покоились в пещере. А когда 14 августа 1091 года были перенесены в храм, то через два дня скончалась боярыня Мария. И тело её было положено напротив гробницы Феодосия.
Но то было много лет спустя. А пока Иоанн и Мария так же уважительно, как и встретили, прощались с Феодосием. Потому что считали они его своим духовным наставником. А ещё пригласил Иоанн Нестора приходить к ним для разговоров о преданиях древности.
Сколько ни расширяй пещеру, а всё равно в ней будет тесно.
И церковь, маленькая, деревянная, построенная при Варлааме, едва вмещала иноков, ведь было их уже почти сто.
И тогда Феодосии решился.
Но прежде посетил святого Антония, получил от него благословение, потом упросил великого князя дать землю на соседнем холме. Там, над пещерой Антония, было ровное место.
Рано утром вышли они с Нестором посмотреть, где церковь ставить, и увидели чудо: всюду травы гнулись от тяжёлой росы, а в одном месте, как раз в центре площадки, было сухо.
“То знак Господень,— сказал Феодосий.— Здесь и заложим храм”.
Много работали иноки, сами строили и церковь каменную, и кельи для жительства, и стены вокруг. Много тяжёлых камней своими руками да на своей спине перенесли. А руководил всеми работами Феодосии. И притом, где был самый тяжкий камень, он первый свою спину подставлял.
В 1062 году переселились иноки в новые кельи, освятили новую церковь. А назвали они её церковью Пресвятой Богородицы.
И с тех пор стоит этот монастырь и напоминает во все века о начале Государства Российского. Назван же он в честь первой пещеры, которую выкопал для себя священник Иларион, которая приютила Антония, Феодосия, великого Никона, Нестора Летописца и многих знаменитых иноков, Печерским.
С тех пор братии уже не было так тесно в монастыре. И светло стало жить. И Феодосии с Нестором открыли школы, которые были под стать европейским университетам. Иноки переписывали книги, изучали языки — особенно греческий,— математику, историю, географию. Учились красноречию. Ведь священник во время проповеди должен увлечь свою паству.
Потому и вышло из Киево-Печерского монастыря много известных отцов Православной Церкви.
Однажды подъехал к монастырю великий князь Изяслав. Только время было неурочное для посетителей. Иноки были заняты работами и молитвой, а в такие часы Феодосии запретил привратнику впускать посетителей.
Изяслав сошёл с коня, сел поблизости у ворот и терпеливо дожидался, пока выйдет к нему Феодосии.
А потом вместе вошли они в храм, вместе молились о спасении родной земли и вели душеполезные беседы.
Феодосий пригласил князя отужинать.
А когда принесли монастырскую пищу, князь изумился:
— Отчего еда у тебя так вкусна, ни с какими моими дорогими яствами не сравнится!
— Да оттого и вкусна,— ответил Феодосии,— что иноки, работающие на кухне, строго соблюдают устав и делают своё дело без греха.
— Прикажу-ка я своих поваров выпороть.
— Пороть их не надо, князь, лучше пришли их к нам в учение — кого помоложе да посовестливей. И ещё вот что, князь.— И тут протянул Феодосии список.— Здесь у меня записаны вдовы и сироты, они бедствуют, и никто им помочь не хочет, а мужья и отцы их погибли, сражаясь за тебя. Ты только один и поможешь.
— Давай твой список,— отвечал князь,— никого из них не обижу, всем помогу.
Так и получалось, что при каждой встрече с князем Феодосии выступал не просто управителем монастыря, но и советчиком князю, и заступником за всех бедствующих.
А монастырь благодаря Феодосию зажил по новому уставу.
Когда иноки ещё только переселялись в новые кельи, Феодосии грустил, что нет у них устава: “Устав, он в жизнь монастыря божественный распорядок вводит. В уставе всё должно быть расписано: когда посты, а когда праздники, как службу вести, как поклоны держать, как стоять в церкви, как общую трапезу соблюдать. Устав — основа жизни в монастыре. А у нас всякая обитель по-своему живёт”.
В те дни приехал из Византии поставленный на Русь митрополит Георгий. А с ним был грек, инок главного византийского монастыря. Он и привёз устав.
Феодосии этот устав изучил и одобрил.
“Переведи его на русский язык и перепиши его, Нестор”,— попросил он своего юного друга.
С тех пор по этому уставу и зажил Печерский монастырь. А от него устав разошёлся и по другим монастырям Руси.
Уже не стало святого Антония. Уже Феодосии был стар и Нестор не молод. Монастырь разросся. Но по-прежнему в иные дни приходил к воротам очередной неизвестный юноша и, стоя на коленях, умолял игумена принять его в обитель. И поступал или на работы, или в обучение к Нестору. Священные книги, переписанные в монастыре, - по многим церквам Руси уже разошлись, во многих землях люди по ним учились читать и писать, изучали Слово Божие.
Феодосий предвидел не только дни смерти других людей, но и собственный час. За несколько дней до кончины он стал прощаться и наставлять иноков. Назначил им нового игумена, Стефана.
— Хотя телом я отхожу от вас, но душою навсегда останусь с вами и за каждого из вас отвечу перед Господом.— Таковы были последние его слова. Потом, помолившись в последний раз за братию и за всю Русскую землю, он лёг на свою жёсткую постель и спокойно предал святую душу в руки Господни.
А Нестор продолжал своё служение просвещению родины.
С любовью и многими подробностями он описал жизнь своего духовного учителя и старшего сотоварища.
Жизнь народов на земле и на Руси на тех днях не остановилась. Много переживали люди радостей и несчастий. И Нестор на своем веку старался упомнить и записать каждое событие дня минувшего, чтобы сохранить их в вечной памяти народа.
И они сохранились, как и имена первых русских просветителей духа: Иларион, Антоний, Феодосии, Нестор.
Вечная им память!
